Газета "Вестник" №16 - 2014 г.

В 1878 году знаменитый русский художник Василий Григорьевич Перов написал картину, удивившую и поразившую всех, кто его знал. Она разительно отличалась от того, что он создавал раньше. Картина называлась «Иисус Христос в Гефсиманском саду». Эта работа художника открывала новый этап  его творческой и духовной жизни. Картина  начинала  серию произведений В. Перова по библейским сюжетам. Автору было 45 лет, и жить ему оставалось четыре года. До этого его творчество в течение 25 лет  имело социальную направленность, утверждало критический реализм. Художник пытался соединить  эстетику своих художественных образов  с социальностью  их содержания. Он был признанным лидером прогрессивного тогда «Товарищества  передвижных выставок». С колоссальным профессиональным мастерством он писал картины на злободневные, как тогда казалось, темы – о вопиющем социальном неравенстве, о бедственном положении простого народа, о героях- народниках, критиковал священство, высмеивал религиозность. Он был популярен у зрителей. Его творчество высоко оценивалось самыми влиятельными критиками.

Но его жизнь была нелегкой  с самого рождения, на его долю почти не выпало редких передышек спокойных, счастливых периодов. К 37 годам он лишился семьи, умерла его жена, потом, одного за другим, он потерял и  двоих детей. Он знал, что смертельно болен и что жить ему осталось недолго. Перов уже много лет болел туберкулезом, а медицина тех лет эту болезнь лечить не умела. Он пережил жестокий душевный кризис, осознав, что его творчество было так далеко от вечных истин. Правда, что касается творчества, дело не только в этом, причины, конечно, были более глубокими  и трагичными. Более подробно о биографии художника  рассказывалось в « Вестнике» №9 2014 года.

За несколько лет до создания картины «Иисус  Христос в Гефсиманском саду» он осознал  тщету своего четвертьвекового творчества. В 1877 году Перов вышел из состава «Товарищества передвижных выставок».

И вот  на мольберте у него в мастерской  большой чистый холст… Какую же трудную  он   выбрал задачу. В XIX веке немало русских художников изображали Иисуса Христа: А. Иванов, И. Крамской, Н. Ге, В. Поленов, В. Верещагин. У каждого из этих мастеров были свои открытия, свои мысли и своя глубина веры. Все  их картины, созданные на библейские темы, — виртуозные произведения великих мастеров. Но у каждого из  полотен было что-то, что смущало, не казалось подлинным. Картина А. Иванова «Явление Христа народу» недаром стала гордостью русской живописи, она великолепна с художественной точки зрения и блистательного мастерства автора. Но многие находили, что она слишком нарядно итальянская, все персонажи ее —  идеальные красавцы  и  что она вся слишком «залакирована». И. Крамской, написавший  картину «Христос в пустыне», ни много ни мало изобразил в образе Бога себя. В. Поленов и В. Верещагин  писали Иисуса Христа слишком натуралистично и обыденно, как любой другой исторический персонаж. Церковь даже запретила В. Верещагину привезти в Россию из-за границы его библейскую серию.

В. Перову при работе особенно помогли два качества его таланта. М. Нестеров о нем сказал: «Он пишет свои создания сердцем, и поэтому  не может не волновать сердца других». И еще — В. Перов был великим мастером драматургии — он мог так выстраивать на своих картинах происходящее на них действие, что даже неподвижное изображение на холсте давало зрителям ощущение, что они знают, что произойдет на картине дальше.

Библейский сюжет о том, что случилось в роковую ночь в Гефсиманском саду, хорошо известен. В ту ночь, когда все решалось, Иисус пошел  в Гефсиманию  помолиться  в уединении и позвал с Собой лишь трех Своих самых близких учеников – Петра, Иакова  и Иоанна. Он оставил  их у входа в сад и просил  не спать, а молиться за него. Он хотел, чтобы они были рядом, чтобы они сочувствовали Ему, как близкие люди:  «Побудьте здесь и бодрствуйте со Мною». А Сам прошел в сад  и, изнеможденный сомнениями и страданием, упал на землю среди олив. Тело Его бессильно, пластом припало к земле.

Никогда еще Его душа так не томилась, никогда так не скорбело сердце. Он предчувствовал  предстоящие Ему смертные мучения. Он знал, что должен понести вину за падшее человечество. Он боялся, что Его человеческое естество не вынесет предстоящей яростной схватки добра со злом.  Тьма обступала Его. Он молился в отчаянии: «Отче, если можно, да минует Меня чаша сия, чтобы Мне не пить ее». И после небольшой, трудной паузы добавил:  «Но да будет на все воля Твоя». И сомнения — отброшены. Иисус спасет человечество, у которого начнется другая жизнь, которое теперь победит вечную смерть! Каким в эти минуты должно было быть лицо Его? Человека, Бога? Ни   на одной картине, ни один художник любого направления в искусстве не нарисует лицо Бога. Это возможно только на иконе. Но он, Перов, пишет картину. И он сделал то, чего не сделал бы никто: на картине нет изображения лица Иисуса, оно скрыто упавшими прядями длинных волос и тенями ночи. На любой другой картине изображение лица облегчило бы задачу художника, лицо помогло бы выразить чувства изображаемого. На картине В. Перова лик  Христа скрыт. И это только усилило образ Спасителя и Его Божественного учения. Воображение зрителя напряженно воссоздает этот лик, и это «соавторство» усиливает замысел художника.

При этом В. Перов создал особую атмосферу картины. На все упала мгла страшной ночи, все превратилось во что-то нереальное, призрачное  — и сад, и едва различимый куст розы, и дальний пейзаж Иерусалима. Тьма на все! Кроме рук и главы Иисуса. И все же каким-то чудом мы понимаем, что вот он, уникальный миг — кончились сомнения, все решено, Он подчиняется мудрой воле Отца и готов добровольно претерпеть страдания смерти во имя  спасения человечества. Ноги Его еще неподвижны и объяты тьмой. Но  руки ярко освещены, и видно, как напряглись пальцы, как мощный импульс от них взлетел к плечам. Мы абсолютно реально видим, что Он сейчас мощным рывком воспрянет. Такой пластической мощью обладает красочный мазок Перова, что зритель ощущает направление следующего движения. А потом всем уже ясно, что  на это чело будет надет терновый венец.  Глядя на картину, не можем не  вспомнить, что произойдет дальше.                                                                                                                                 Сейчас рядом  раздастся шум, и толпа слуг первосвященника, ведомая Иудой,  кинется к Иисусу. И только тогда проснутся сморенные сном ученики, которых Он просил не спать. Нанесет свой проклятый поцелуй Иуда, указывая, кого надо схватить. Запоздало бросится к враждебной толпе Петр с мечом и отсечет одному рабу ухо. Но Иисус остановит его: «Вложи меч в ножны; неужели Мне не пить чаши, которую дал Мне Отец?» Рабы и слуги схватили  и  увели Его. Растерянными стояли  ученики, не в силах поверить в произошедшее. И вместе с людьми, внезапно склонившись, скорбели оливы.                                                                                                                                                  

Еще сейчас в Гефсиманском саду целы  восемь древних олив. Ученые считают, что оливам может быть более 2000 лет. Они могли видеть Христа. Эти деревья  живут очень долго. Оливы — уникальная, единственная порода деревьев, у которых каждая упавшая ветка пускает собственные новые корни. Какой символ! И вечности вообще, и учения Христова.

Событиям той  ночи в Гефсиманском саду посвящено  стихотворение Бориса Пастернака «Гефсиманский сад».   Оно было  написано  поэтом в 1949 году, а опубликовано почти 20 лет спустя. Этот факт — еще одно подтверждение крылатой фразы: «Рукописи не горят». Такие рукописи не горят.

Алла Тагиева