Газета "Вестник" №47-2012
«Яко не отринет Господь людей своих»
Церковная лавка, где я работала, находилась в поликлинике и редко бывала без посетителей. Сколько женских судеб прошло перед моими глазами! Нелегких, пронзительных и прекрасных судеб русских женщин. Многие из них были в преклонном возрасте, многих уже нет в живых, но я с большой теплотой вспоминаю их и по мере сил поминаю.
С одной из них мне довелось познакомиться уже после ее трагической смерти. Прошло уже больше десяти лет, а у меня до сих пор сжимается сердце.
Как-то принесла одна женщина в лавку стопку тетрадей, листков, брошюр с акафистами и рассказала, что у них есть дача недалеко от Самары, в районе Сорокиных Хуторов. Ее муж, гуляя по лесу, нашел в овраге недалеко от кладбища этот пакет.
- Куда мне все это девать, тут же церковные книжечки? - спросила она.
Многие не знают, что отслужившие свой век книги, календари и другую литературу, где упоминаются или изображаются Господь, Божья Матерь, святые не стоит выбрасывать туда, где они могут быть вольно или невольно осквернены, а нужно сжигать или отдать в храм, где, как правило, есть для сжигания определенное место.
Женщина попросила разобрать это наследие и, что можно, отдать в библиотеку при храме, а остальное сжечь. Многие тетради содержали в себе переписанные аккуратным круглым почерком акафисты, молитвы и выдержки из статей «Благовеста» и «Лампады». Там были ссылки на номер и год издания с короткими комментариями и отзывами. Отдельные листочки тоже пестрели выписками, но два из них поразили меня.
На одном, сильно пожелтевшем, были написаны имена родных и даты их смерти. Самые ранние даты относились к концу XIX века! И так трогательно было читать напротив каждого имени: прадед, прабабушка, дед, сестра, сын... Сын Лев... Она пережила своего сына, это страшно. Тогда мне подумалось, как, должно быть, радуются души тех, за которых молилась эта немолодая уже женщина. А как же звали ее саму? Нигде я не нашла ее имени. Только на одной из тетрадей стоял номер телефона. Я позвонила и объяснила, как он попал ко мне. Женщина, взявшая трубку, сказала мне, что записи принадлежат рабе Божьей Капитолине. Не так давно она погибла на дороге, ее сбила машина.
Второй листок адресовался родным, и в нем было подробно написано, что делать в случае болезни или смерти автора. Какого батюшку позвать, во что одеть, что читать на исход души и после... И столько было в этой просьбе мольбы, ответственности за свою душу, заботы о ней, строгости и ревности, что без слез невозможно было читать.
Не знаю, где нашла свой последний приют р. Б. Капитолина. Может быть, на кладбище Сорокиных Хуторов под Самарой, где неподалеку в овраге нашло свой последний приют ее завещание? Не знаю так же, было ли оно исполнено. Все говорит о том, что нет. Зато знаю точно, что когда уходят в иной мир такие тихие молитвенницы за весь род и некому больше подавать записочки на проскомидию, родные, пусть не сразу, а позже, но обязательно ощутят, как благодать Божья оставляет их дом, их семьи, их сердца.
Помню еще одну пожилую женщину. Звали ее Елисавета. (Пусть простят мне читатели то, что упоминаю здесь конкретные имена. Я имею надежду на то, что многие помянут их в своих молитвах). Она - то и рассказала мне, что еще в девушках сняла в Самаре в частном домике убогонькой девицы Наталии угол.
- Почему убогонькой?- спросила я.
- Она не могла ходить и передвигалась по дому ползком. Эта Наталья приютила у себя архимандрита Феодосия, который служил когда-то у нас в городе, был гоним отовсюду и принял помощь от калеки, которая, чтобы прокормить его и себя, сдала комнату одинокой девушке. Они и научили меня вере, молитве и смирению. Потом архимандрит Феодосий уехал в Тулу. Там и почил. А я вот уже восьмой десяток живу и все его поминаю.
И правда, не было случая, чтобы она, придя в поликлинику, не подошла к церковной лавке и не заказала проскомидию архимандриту Петру и девице Наталии. И в очередную нашу встречу поведала мне Елисавета свой давний и дивный сон:
- Знаю, снам верить нельзя. Но этот был такой яркий, светлый, радостный, что и проснулась я вся в радостных слезах. Вижу, идет полем пшеницы мне навстречу мой дорогой батюшка архимандрит Феодосий. Вокруг солнце сияет и он весь, как солнышко светится. Через руку у него перекинута ряса, и он мне говорит: «Лиза, поминай меня всегда только проскомидией, слышишь? Только проскомидией». И пошел по дорожке дальше. Вот я теперь выполняю его наказ. В любом храме, в любом месте, где есть возможность, пишу его на проскомидию. Царство ему Небесное!
Царствие Небесное и вам, дорогие русские женщины.
Маргарита Драгина