Газета "Вестник" №36

Продолжение. Начало в №№30-36

Игра слов и игривость, самоценность и незавершенность, заимствования и эксперименты, ирония и смехотворчество - все говорит о лабораторном состоянии культуры. Искусство разомкнуто, художник начинает с начала, но не видит конца. Генерируются новые смыслы, они как бы нащупываются и скрещиваются (не знание их, а рождение!). Во всем спонтанность, чрезмерность и антинормативность. Время исторического бездорожья и отсутствия устойчивого состояния во всех сферах порождает новые бунты воли и агрессию. «Человек искусства пытается соединить несоединимое» - так характеризуют современную культуру профессиональные культурологи. К этому можно добавить отсутствие жизненно важного смысла в ней, великих идей и персонажей с большой буквы. Литературный герой - это маленький материалист в куцем мире комфорта и кнопочных идей. Никто уже не полагает душу свою за Истину и «за други своя». И все же... есть еще Православие. Врата ада не одолели его. 
Постмодернизм - это и есть «врата ада». Цель его (их) - одолеть православную культуру. Используется, конечно, и классический дьявольский метод подмен. Например, архиерейская панагия висит на экстрасенсе, который держит черную кошку в качестве «энергетической защиты» (О. Николаева). При этом православие и оккультизм символически сливаются в одно целое.
 Используется и «эффект провокации», например, неприемлемость какого-то явления или сообщения при его интерпретации. Этот «знак качества» литератора определяет и отношение читателя к этому явлению. Но главное в постмодернизме - это центр его: человекобог, сверхчеловек, «бестия». «Его «я» во всех его модусах и падежах есть единственное мерило этого мира, религии и культуры, в которых оно, это «я», выискивает «свое» или приспосабливает нечто для себя. Творчество и служение истине уступили место радикальному манипулированию осколками бытия, которое и провозглашает, и воспринимает себя как реально осуществляемую свободу».  Постмодернизм - это ницшеанская культура, сокрушившая все моральные ценности и объявившая новую сатанинскую «мораль»: «Делай что хочешь - в этом закон».
 Для реализации этой «морали» существует,  в том числе, и «литературная форма самореализации СПМ» (От чего нас хотят «спасти». НЛО, экстрасенсы, оккультисты, маги. Изд.3-е. Даниловский благовестник). Вот образчик виртуальной поэзии.



Снова оскалился череп луны,


Гнойный распад замерцал на паркете.


Снятся, наверно, вам странные сны


В ночь полнолуния, лунные дети.


Видно, так надо. Обречены


Вы на пленение лунного света.


Что ж, поклоняйтесь, дети луны,


Лунному трупу распятого Сета.



Сет, «в египетской мифологии, - бог «чужих стран», отождествлен с Ваалом. Это божество  - олицетворение злого начала, убийца Осириса» (В.Д.Гладкий. Энциклопедический словарь. Древний мир). «бога производителя сил природы, царя загробного мира». Сет -  бог пустыни и чужеземцев, покровитель царской власти. Одно из священных животных Сета - свинья. С Сетом сопрягаются «буря», «ураган», «мятежник», «восстание».
Луна - римская богиня.



Анри Бретон, основатель  сюрреализма, писал свои книги оккультным методом - автописьмом. Оно родственно трансу. Технология Бретона называлась «эпидемией сна». Сравните, христианам сказано непрестанно бодрствовать, потому что дьявол ходит, как лев рыкающий, ища кого поглотить. Бретон рекомендовал: «Погрузитесь, сколько возможно, в наиболее пассивное или восприимчивое состояние. Отвлекитесь от вашего гения, от ваших собственных талантов и от прочих... Пишите скоро, без предвзятого сюжета, достаточно скоро, чтобы не запоминать и не иметь соблазна перечитывать. Первая фраза придет сама собой».


Нина Карташова рассказывает: «В течение последних семи лет я веду поэтические вечера в Международном Центре Славянской письменности и культуры. Часто мне приходится иметь дело с молодыми поэтами и даже с такими юными, которых можно назвать детьми. В последнее время все больше меня поражает явление, которое иначе, как медиумизмом, а точнее - одержимостью, не назовешь. Причем этот феномен с каждым годом приобретает все более широкие масштабы.
Хорошо помню, как однажды к нам на вечер пришла девочка лет девяти с косичками. Ее отец с гордостью продемонстрировал книгу стихов дочери, которую он издал на собственные средства. Открыв книжку, я ужаснулась: это писал не ребенок! В ней содержались манерные, страстные стихи бурно пожившей и много повидавшей дамы. Эти чувства не могли быть свойственны юной чистой душе. Да бедняжка и сама не понимала, о чем она пишет. Из беседы с девочкой мне стало ясно, что ей самой были глубоко чужды и содержание, и настроение стихов. Она никогда не переживала «эротических фантазий», понятия не имела, кто такой Дельфийский оракул, о котором писала.
Налицо была явная одержимость злым духом, который и диктовал своей жертве строки, вызывавшие бурный восторг родных. Как православный человек, я понимала, какой трагедией может закончиться подобное «творчество», и посоветовала отцу отвести девочку в храм, чтобы она смогла исповедаться и причаститься. К счастью, ее родные прислушались к этому совету. Позже я узнала, что после Причастия сознание девочки очистилось, и в нем перестали появляться чужие и совершенно чуждые ей по духу стихи. Бесовское «творчество» отошло от ребенка, разрушенное Божественной благодатью.
Таких детей за семь лет прошло перед моими глазами немало. Теперь все они выросли. Но самое страшное заключается в том, что с каждым годом их становится все больше...»

                                       
Серафима Загорская