Газета "Вестник" №37

Когда мы говорим Святая Русь, то первое, что открывает нам память, это, как правило, лик преподобного Сергия. Здесь какая-то тайна, ведь сколько было у нас великих святых, чьи жития изобилуют многочисленными подвигами и чудесами. Но преподобный... При всей чистоте и простоте своей, при том, что он был действительно и праведником, и чудотворцем, он также ездил по княжествам, примиряя князей, благословил св.князя Димитрия на победу над безбожным Мамаем, То есть не замыкался в рамках собственно церковной деятельности, а стал отцом и творцом новой Руси, объединив в себе и церковное, и народное. Словно Моисей, вывел он нас из плена египетского. Это свершилось не враз - после того, как святой Сергий взошел на небеса, становление Руси продолжалось, нас ждал еще долгий путь, который и ныне не пройден до конца. Но, начертанный твердой рукой, он по-прежнему отчетлив и спасителен.

Сравнивая прп. Сергия с Моисеем, мы можем сравнить поле Куликово с тем «морем Чермным», где погибло фараоново воинство. Совпадение здесь не в форме, а по сути. Это был тот пункт, где мы оторвались от старого, но к новому еще не пришли. Все это нужно сегодня вспомнить, понять. В феврале 1917 года Россия, оторвавшись от тылов, от своей истории, в гордыне своей ринулась к «зияющим высотам» и погибла почти без остатка. Почти. Сегодня перед уцелевшими стоит задача вернуться и, воссоединившись с прошлым, вновь двинуться вперед. Народ - это единство всех поколений, живых и мертвых, с этого начинается единство всех его сил, так же страшно раздробленных ныне, как и во времена той, древней, погибели земли Русской, когда мы подпали под власть азиатских орд. Тогда мы смогли в конце концов объединиться. Сможем ли теперь?

Была ли Куликовская битва?

По крайней мере, несколько десятилетий предпринимаются самые энергичные попытки свести на нет значение Куликовской битвы.

Иные пытаются доказать, что ее вообще не было, речь можно вести разве что о небольшой стычке, случившейся где-то на Дону. Аргументируют это, например, тем, что на поле не найдено захоронений, остатков оружия и т.д. На что один из крупнейших исследователей этого вопроса, доктор наук Антон Горский, резонно возразил, что, собственно говоря, и серьезных раскопок там не велось, лишь несколько осмотров разведочного характера. В большем до сих пор просто не было необходимости. Ничего, кроме праха воинов, все равно не найти. А оружие - это все-таки железо, которое весьма ценилось, и в землю его зарывать никто бы не стал.

Один татарский исследователь договорился до того, что не было никакого воеводы Боброка, под этим именем скрывался владыка Орды хан Тохтамыш, который будто бы и руководил на самом деле битвой. Комментировать это странное заявление весьма сложно. Игра ума опровержению не подлежит ввиду ее эфемерности. Кстати, все нынешние волнения татар по поводу Куликовской битвы совершенно беспочвенны. Предки татар, булгары, вместе с башкирами оказали энергичное сопротивление монголам и были такими же данниками Орды, как и мы. Трудно сказать, сколько их было в войске Мамая, но столь же трудно сказать, сколько их было в войске князя Дмитрия. Не на что обижаться и монголам. Ко времени Куликовской битвы они уже не играли в Орде никакой роли. Недаром русские летописи восприняли Мамаево нашествие как нападение половцев, а богатыря Челубея именовали печенегом. Едва ли это вполне справедливо, печенеги, предки нынешних гагаузов, в то время выселились туда, где живут и ныне - в Молдавию, но одно можно сказать определенно: армия Мамая не была национальной. Там, кроме итальянской пехоты, были кипчаки, кавказцы, русские, а если говорить о религиозном составе: католики, мусульмане, язычники, православные. Это была гигантская шайка, где всего было понемногу.

Но наибольшее число ниспровергателей привлекает тот факт, что св.Димитрий даже и не пытался сбросить монголо-татарского ига, воюя с мятежным Мамаем. Русь тогда не только не воевала с Ордой, но, наоборот, укрепила ее, одолев войско, восставшее против хана Тохтамыша.

Это и правда, и неправда одновременно. То есть полуправда. Русские действительно хранили верность Тохтамышу, которого почитали за главу империи, распростершейся от Тихого океана до Карпат, - империи, которую мы наследовали. В то же время, с момента нашего поражения на реке Калке, шла работа по укреплению своего Отечества. Преодоление раздробленности стало нашей сверхзадачей. Это была работа невидная, часто неосознанная. До тех пор, пока в Орде властвовали язычники, Русь под владычеством ханов усиливалась, поборы были очень невелики, мы, скорее, были союзниками, в том числе против католического нашествия.

Но в какой-то момент все начало меняться. В Орде усилилось мусульманство, и наши отношения становились все более напряженными. Католицизм вынашивал новые планы порабощения нашей земли, все больше проникая в одно из самых сильных русских княжеств - Литву. А Литва тогда была русской и православной примерно на девять десятых, но вдруг ситуация начала меняться. Не забывали католики и о других наших землях. И вот в какой-то момент две эти опасности объединились в лице Мамая. Так впервые мы встали лицом к лицу со смертельной угрозой.

«Землю же его разделю...»

Лет за пятнадцать до Куликовской битвы обширные пространства, включавшие в себя Русь, были охвачены климатическими бедствиями. Если мы обратимся к сводке данных о колебании солнечной активности, составленной астрономом Д.Шове, то обнаружим, что именно в 1372 году мощность солнечных явлений оценена им по десятибалльной шкале. Такой уровень был выставлен лишь один раз за всю известную историю человечества. Год за годом зимой вымерзали до дна реки, а летом наступала засуха. Русские земли страдали чрезвычайно, в степи дела обстояли еще хуже. Это стало одной из важнейших причин Мамаева нашествия.

Вот как ответил Мамай на предложение князя Дмитрия выплатить великое множество злата и серебра, лишь бы не война: «Землю же его разделю служащим мне, а самого приставлю пасти стада верблюжьи».

Это было бы уже не полумифическое иго, а оккупация, прекращения бытия Русской земли. И дело не только в том, что Русь вводилась, таким образом, в зону распространения язычества и мусульманства. С этим мы как-нибудь бы справились, ассимилировали пришлых. Да только нам бы не дали этого сделать... католики. Поход Мамая был финансирован итальянцами, прочно обосновавшимися в Крыму. Они отправили в войско Мамая 4 тысячи латников. Это была огромная сила, так как это были профессиональные военные, превосходно вооруженные. Довольно сказать, что св.Димитрий, защищенный в бою примерно такой же броней, смог выжить, хотя на него обрушились многочисленные удары. Латник в ту пору играл примерно ту же роль, что танк во время Второй мировой войны.

Связи Мамая с итальянцами, генуэзцами и венецианцами, носили не случайный характер, как отмечает российский публицист и историк Вадим Кожинов. Сохранились документы о переговорах с Мамаем перед его нашествием на Русь. Средства могли быть отпущены весьма щедро. Историк П.Н.Надинский, автор изданных еще в 1950-х годах «Очерков по истории Крыма» писал:

«Генуя и Венеция являлись крупнейшими колониальными государствами средневековья. В руках этих государств находилась почти вся мировая торговля»...

То есть они играли ту же роль, которую сейчас исполняют Соединенные Штаты. Что мог предложить итальянцам Мамай взамен этой помощи? До Ивана Калиты на Руси откупщиками сбора дани в Орду были согдийские и еврейские купцы, что непрерывно вызывало восстания. Поэтому в конце концов право на сбор дани было передано великим русским князьям. Вот это право и должно было послужить платой европейцам за их участие в закабалении Русской земли. Но этим их интерес к нам не исчерпывался. Довольно сказать, как они вели себя в подконтрольном им городе Кафе в Крыму, где латинские епископы прибегали к насилию, подкупу и шантажу священнослужителей для того, чтобы окатоличивать армян. Армянам в результате приходилось бежать с насиженных мест. Может быть, в отношении Руси у католицизма были другие планы?

Во время Куликовской битвы на папском престоле находился Урбан VI, который издал буллу, предписывающую магистру Ордена доминиканцев назначить специального инквизитора «для Руси и Валахии» (речь идет о Карпатской Руси). В булле подчеркивалась обязанность инквизитора, пользуясь всеми средствами, какими инквизиция располагает, искоренять «заблуждения».

Подбирались к нам и со стороны Литвы, Польши, Швеции. «Русские - враги Католической Церкви», - писали из Рима шведскому архиепископу в 1351 г. Обещано было такое же отпущение грехов крестоносцам, выступившим против Новгорода, как и тем, кто отправился воевать в Палестину.

Особенно сильным было давление на русскую Литву. Ввиду этой угрозы в 1324 г. был организован поход русских князей, чтобы не дать великому князю Гедимину принять католичество. В 1340 г. Узбек помог русским князьям в их борьбе против польского короля Казимира, в результате чего тот вынужден был признать свободу православных обрядов. Затем хан Джанибек помогал Византии бороться с венецианскими генуэзскими колониями в Крыму.

После смерти хана Узбека и его сына-преемника Джанибека в Золотой Орде началась смута. За двадцать лет в ней сменился двадцать один хан. Это и позволило чрезвычайно усилиться Мамаю, а вслед за ним росло влияние латинов.

Канун битвы

Итак, вопрос для Руси - быть или не быть - встал как никогда остро. Нашествие свое Мамай назначил на конец лета, что естественно. Это пора сбора урожая, единственная пора в году, когда можно прокормить значительные силы вторжения. Русская разведка того времени была на высоте, и в Москве о планах Мамая узнали вовремя. Мобилизация прошла стремительно, но точные размеры войска князя Дмитрия выяснить сегодня невозможно. Разные исторические документы называют от 40 до сотен тысяч. Наиболее распространена версия о 150 тысячах, но, скорее всего, она завышена, хотя свои полки выслала на помощь Москве почти вся Русская земля.

Много лет трудилась Русская Церковь над этим объединением, сам преподобный Сергий ездил мирить князей, у которых общерусский патриотизм пробуждался очень неохотно. Представьте себе объединение ныне России и Украины. Даже необходимость борьбы с общим врагом может не вызвать энтузиазма. И лишь Церковь, с высоким идеализмом ее подвижников, с их способностью подниматься, словно соколы, над всеми дрязгами и границами, способна пробуждать дух единства.

Чем меньше мы связаны миром, тем яснее наш взгляд на него, мы как бы обретаем второе зрение - взгляд на мир со стороны. В этом одна из причин побед православия над противостоящими ему слепцами. Но горе нам, если мы, все еще принадлежа миру, вообразим, что ясно его видим. Тогда мы станем хуже незрячих. Слепцы, по крайней мере, знают, где что лежит, и меньше склонны к тому, чтобы вести себя во тьме слишком опрометчиво.

Счастьем для русского воинства было то, что оно имело такого наставника, как св.Сергий Радонежский. Это отчетливо понимал и великий князь Дмитрий. Сбор всех полков был назначен в Коломне 15 августа. Примерно в то же время состоялась встреча св.Димитрия с преподобным. Князь очень спешил, но св.Сергий упросил его отстоять литургию, а на трапезе пояснил: «Это твое промедление двойным для тебя послушанием обернется. Ибо не сейчас еще, господин мой, смертный венец носить тебе, но через несколько лет, а для многих других теперь уж венцы плетутся».

Затем предсказал победу, отчего св. Димитрий возвеселился сердцем, но никому не поведал, что сказал ему преподобный, возможно, из опасения, что это заставит войско расслабиться. На исходе встречи князь попросил: «Дай мне, отче, двух воинов из своей братии - Пересвета Александра и брата его Андрея Ослябю, тем ты и сам нам поможешь». Это был не случайный выбор. Пересвет был прежде брянским боярином, первоклассным воином, да и Ослябю Дмитрий знал прежде и после битвы не выпускал из вида, отправив, например, с посольством в Константинополь.

И слушали иноки: «Мир вам, братья мои, твердо сражайтесь, как славные воины за веру Христову и за все православное христианство с погаными половцами».

Благословение Пересвету и Ослябе сражаться - яркое свидетельство того, что Куликовская битва - это нечто большее, чем отражение очередного набега. Диавол рассчитывал тогда покончить с Русью раз и навсегда. К этому следует добавить, что Церковь у нас тогда не была выделена в какую-то особую корпорацию, а жила одной жизнью с народом.

Вместе с этими славными иноками князь Дмитрий прибыл в Коломну и провел смотр войска, половина которого через несколько дней должна была погибнуть. Как повествует «Задонщина», «щуры запели жалостные песни в Коломне на забралах городских стен, на рассвете в воскресенье, в день Акима и Анны. То ведь не щуры рано запели жалостные песни - запричитали жены коломенские».

Войска все прибывали. Шли с отрядами и новгородцы, и суздальцы, и ростовцы, и нижегородцы. Особенно рад был св.Димитрий братьям,  Андрею Полоцкому и Дмитрию Брянскому, Ольгердовичам, братьям властителя Литвы Ягайлы, который, возможно, по наущению латинов выступил против Руси заодно с Мамаем и спешил к Куликову полю с Запада. В лице Андрея и Дмитрия к москвичам присоединилась Белая Русь. Русь Волынскую представлял знатный полководец - воевода Боброк, пришедший с Ольгердовичами. Интересно, считают ли его своим героем нынешние западенцы на Украине?

Из Коломны путь войска лежал через Оку к Лопасне, за пределы Рязанского княжества. Это был гениальный стратегический ход, который отрезал Мамая от его союзника, рязанского князя Олега, человека достойного, славного сына нашей земли, не раз бившегося с погаными. Но в тот момент он был совершенно ослеплен обидами на сродника своего Дмитрия.

6 сентября наше войско подошло к Дону, где Дмитрий и замыслил встретить Мамая. В разведку послали лучших и опытных воинов: Родиона Ржевского, Андрея Волосатого, Василия Тупика, Якова Ослябятева (племянника инока Пересвета), им было поручено добыть языка.

В ночь с 7 на 8 сентября русские войска переправились через Дон, отрезав себе путь для отступления, и встали в боевой порядок в водоразделе между Смолкой и Нижним Дубиком. И ведь мало того, что пересекли Дон, так еще и сожгли за собой мосты, по совету братьев Ольгердовичей, сказавших св.Димитрию: «Если хочешь твердого войска, то прикажи за Дон перейти, чтобы не было ни у одного мысли об отступлении; о великой же силе врага не раздумывай, ибо не в силе Бог, но в правде».

То есть одолей нас татары, и истребление русского воинства было бы полным. Посему некоторые историки сомневаются, что битва могла произойти в этом месте. Мол, это совершенно ненормально - не оставить себе путей к отступлению. Так ведь и не собирались этого делать!

Продолжение следует.

Владимир Григорян